Удивительный Морис и его ученые грызуны - Страница 16

— Дорог? — отозвался Морис.

— Мы пробовали ловушки, яд, собак и кошек, но крысы всё равно возвращаются, — продолжила девочка. — И они стали хитрыми. Больше не попадаются в ловушки. Ха! Я ещё ни разу не получила пятьдесят центов за хвост. Какой смысл в том, что крысоловы дают пятьдесят центов за хвост крысы, если крысы настолько умны, что не попадаются? Крысоловы говорят, что им приходится пускаться на все возможные уловки, чтобы поймать эти чудовища. — Позади девочки Сардины осмотрелась в кухне и подала крысам сверху знак затащить верёвку.

— Ты не думаешь, что это мог бы быть подходящий момент, чтобы беги отсюда! — сказал Морис.

— Ты почему корчишь рожи? — спросила Малисия, уставившись на кота.

— О… э, ну ты знаешь наверняка кошку, которая постоянно улыбается? Слышала о такой? Ну, а я вот такая кошка, которая корчит рожи, — отчаянно пытался отбрехаться Морис. — А иногда у меня просто вырываются сами собой слова прочь, беги прочь, видишь, это опять произошло, я ничего не могу с этим поделать, это такая болезнь, меня надо, наверно, лечить о нет, не делай этого, это неподходящее место ох, ну вот опять…

Сардины снял соломенную шляпу с головы и выставил руку с тросточкой.

Это был хороший номер, с этим вынужден был и Морис согласиться. В некоторых городах хватало одного этого выступления, чтобы люди впали в панику. Они могли смириться с крысами в сливках, крысами на чердаке или крысами в чайнике. Но крыса, танцующая чечётку, — это было уже слишком. Если люди видели крысу, танцующую чечётку, это значило, что у них уже большие проблемы. Морис предполагал, что если бы крысы умели ещё играть на баяне, то они могли бы справляться с двумя городами за день.

Морис слишком долго смотрел на Сардины. Девочка повернулась и открыла рот от удивления при виде крысы. Но она быстро пришла в себя, схватила сковородку и бросила её в крысу с поразительной точностью.

Но Сардины умела уворачиваться от летящих предметов. В крыс часто чем-нибудь бросают, поэтому они привычны к этому. К моменту, когда сковородка только пролетела полкомнаты, Сардины уже спрыгнул с полки на стул, а оттуда на пол, чтобы спрятаться за буфетом. Но через мгновение раздался неожиданный металлический звук, в котором было что-то окончательное… Хлоп!

— Ха! — сказала Малиция, в то время как Морис и Кейт с застывшими лицами пялились на буфет. — Одной крысой меньше. Как я их терпеть не могу…

— Сардины попался, — сказал Кейт.

— Какие сардины? Это определённо была крыса, — возразила Малисия. — Сардины вряд ли могут бегать по кухне. Может быть, ты думаешь о нашествии раков в…

— Он называл себя Сардины, потому что он увидел это слово на старой ржавой консервной банке, и оно ему понравилось, — сказал Морис и подумал, хватит ли у него мужества заглянуть за буфет.

— Он был хорошей крысой, — сказал Кейт. — Он воровал книги для меня, когда они учили меня читать.

— Пардон, ты что, рехнулся? — спросила девочка. — Это была крыса. Только мёртвая крыса может быть хорошей крысой!

— Эй! — раздался слабый голос из-за буфета.

— Она не могла выжить! — вырвалось у Малисии. — Это была огромная ловушка. С шипами!

— Эй, слышит меня кто-нибудь? Э, моя палка уже гнётся… — сообщил голос.

Буфет был большим и массивным, из дерева, которое было настолько старым, что стало чёрным и твёрдым как камень.

— Это что, крыса там говорит? — спросила Малисия. — Пожалуйста, скажите мне, что крысы не могут говорить!

— Палка гнётся всё больше, — опять раздался приглушённый голос из-за буфета.

Морис заглянул за буфет. — Я его вижу, — сказал он. — Он вставил палку в ловушку, когда она захлопнулась. Эй, Сардины, как дела?

— Хорошо, босс, — ответил Сардины из сумрака за буфетом. — Если бы не эта ловушка, я бы сказал, что всё вообще идеально. Я уже говорил, что моя палка гнётся?

— Да, говорил.

— Теперь она ещё больше согнулась, босс.

Кейт схватился за край буфета и охнул при попытке его сдвинуть с места. — Тяжёлый как скала, — сказал он.

— Он полон посуды, — сказала Малисия. — Но крысы не могут же по-настоящему говорить? — продолжила она удивлённым голосом.

— Поберегись! — закричал Кейт. Обеими руками он схватился за буфет, упёрся в стену и потянул. Медленно, словно огромное дерево в лесу, буфет наклонился вперёд. Посуда посыпалась из него. Тарелки падали как будто карты при хаотической раздаче в какой-то особенной карточной игре. Некоторые из них переживали падение в целости и сохранности, как и некоторые из падающих за ними следом чашек и блюдец, но это не имело никакого значения, потому что в конце концов они почти все оказались раскрошенными под тяжестью упавшего на них буфета.

Одна уцелевшая чудом тарелка прокатилась мимо Кейта и завертелась, постепенно прижимаясь к полу. При этом раздался типичный для таких ситуаций звук гройинйоинйоинйоинйоинннгггг.

Кейт протянул руку и выхватил Сардины из ловушки. Как только Сардины очутился на руках у мальчика, палка поддалась и ловушка захлопнулась окончательно. Половина палки пролетела по воздуху и упала на пол.

— Всё в порядке с тобой? — спросил Кейт.

— Ну, босс, я могу сказать следующее: к счастью, крысы не носят подштанников… Спасибо, босс, — ответила крыса.

Он был довольно толстым для крысы, но когда его лапы пускались в пляс, казалось, что он парит как воздушный шарик над землёй.

Раздался звук нетерпеливо постукивающего по полу каблука.

Малисия стояла со скрещённым на груди руками, напоминая всем своим видом приближающуюся грозу. Она посмотрела на Сардины, потом на Мориса, потом на глупо выглядевшего Кейта. В конце концов она перевела взгляд на руины буфета.