Удивительный Морис и его ученые грызуны - Страница 38

Загар вытащил из одного из своих поясов маленькую палочку.

Питательно почуяла запах серы, исходивший от красной головки на одном конце палочки. Спичка.

Загар повернулся и увидел, что Питательно смотрела на него. Он кивнул в сторону сена вокруг них. — Может быть, мой план не сработает, — сказал он. — В таком случае ты должна будешь реализовать другой план.

— Я? — переспросила Питательно.

— Ты. Потому что меня тогда больше… не будет здесь, — сказал Загар. Он протянул ей спичку. — Ты знаешь, что делать, — добавил он и указал на ближайшую кучу сена.

Питательно нервно сглотнула. — Да. Я думаю, знаю. Э… А когда?

— Когда придёт время. Ты это поймёшь, — ответил Загар и посмотрел вниз, на бойню. — Так или иначе — но они запомнят этот вечер, — сказал он тихо. — Да, они запомнят, что они сделали. И они запомнят, что мы сделали. На всю жизнь.

Окорок лежал в мешке. Он чуял других крыс поблизости, а также собак и кровь. Особенно кровь.

Он прислушивался к собственным мыслям, но они были как тихое жужжание насекомых на фоне грозы его ощущений. Обрывки воспоминаний всплывали перед его внутренним взором. Клетки, паника, белая крыса. Окорок. Так его звали. Странно. Раньше ни у кого не было имён. Раньше мы просто различали друг друга по запаху. Темнота. Темнота внутри, позади глаз. Это был Окорок. Всё остальное снаружи было чем-то другим.

Окорок. Я. Вожак.

Красный гнев всё ещё бродил в нём, но теперь он приобрёл форму, как глубокое ущелье придаёт форму реке, заставляя её становиться уже и течь быстрее; оно даёт реке направление.

Он слышал голоса.

— Давай просто добавим его к остальным, никто и не заметит…

— ОК, я сейчас немного потрясу мешок, чтобы его разозлить…

Мешок потрясли, но Окорок не стал злее, потому что в нём уже не было места для ещё большего гнева.

Мешок болтался из сторону в сторону, когда его несли к загону. Голоса людей стали громче, запахи интенсивней. На короткое время все затихли, пока из мешка вытряхивали его содержимое. Но в то время, как Окорок упал на кучу барахтающихся крыс, люди принялись кричать с прежней силой.

Зубами и когтями он пробил себе дорогу наверх и увидел, как в загон запустили рычащего пса. Пёс схватил первую попавшуюся крысу зубами, коротко потряс её и отбросил безжизненное тельце в сторону.

Крысы пытались убежать.

— Идиоты! — заорал Окорок. — Работайте вместе! Все вместе вы можете этому ловцу блох сорвать мясо с костей!

Люди внезапно замолкли.

Пёс в недоумении уставился на Окорока. Он пытался думать. Крыса заговорила. Но только люди могут говорить. И крыса пахла неправильно. Обычно крысы пахли паникой. Эта — нет.

Тишина казалась оглушительно громкой.

И тогда пёс схватил крысу, потряс её, не слишком сильно, и отпустил. Он решился провести тест. С одной стороны, крысы не могут говорить, с другой стороны, эта крыса выглядела как крыса, а крыс можно убивать, но крыса говорила как человек, а если укусить человека, изрядная трёпка гарантирована. Пёс хотел определённости. Если он сейчас получит под зад ногой, значит, эта крыса — человек.

Окорок откатился в сторону и вскочил на лапы, но в боку у него осталась глубокая рана от собачьих зубов.

Другие крысы всё ещё сновали, пытаясь забраться подальше от пса. Они образовали спутанную кучу, в которой каждая крыса пыталась быть в самом низу.

Окорок сплюнул кровь. — Ну хорошо, — прорычал Окорок и подвинулся ближе к собаке. — Теперь ты узнаешь, как умирает настоящая крыса!

— Окорок!

Он посмотрел наверх.

За Сардины разворачивалась лента, в то время как он падал сквозь прокуренный воздух конюшни, прямо в крысиную яму. Он приближался, становясь всё больше и больше…

…и всё медленнее…

Между собакой и крысой Сардины остановился. На секунду он застыл там, приподнял шляпку и сказал: "Добрый вечер!" И в тот же момент он обхватил лапами Окорока.

Через мгновение натянутая до предела резина потянула их наверх. Пёс попытался ухватить крыс зубами, но опоздал — зубы щёлкнули вхолостую. А крысы тем временем ускорялись — резиновая лента тянула их обратно к крыше хлева. В конце концов они остановились вверху, вне пределов досягаемости.

Пёс всё ещё смотрел вверх, когда с другой стороны балки спрыгнул Загар. Люди с изумлением смотрели, как он падал прямо на терьера.

Пёс сощурился. Крысы, исчезающие наверх, были одно; но крысы, падающие ему прямо в пасть, были совсем другое. Такие крысы были всегда желанным лакомым кусочком.

Загар в падении посмотрел назад. Наверху Питательно судорожно завязывала узлы и перекусывала бинты. Сейчас Загар находился на другой стороне ленты, к которой был привязан Сардины. Сардины всё подробно ему объяснил. Вес Загара был недостаточен, чтобы поднять двух крыс на самый верх…

Когда Загар увидел, что Сардины и его пассажир достигли балок под потолком…

…он отпустил большой фонарь, который от держал как дополнительный груз, и перекусил ленту.

Фонарь приземлился прямо на собаку, а Загар упал сверху и скатился на пол.

Люди всё ещё молчали. Они не проронили ни звука с тех пор, как Сардины вытащил Окорока из крысиной ямы. Над оградой ямы, которая действительно была слишком высока для того, чтобы крыса могла её перепрыгнуть, Загар увидел лица, в большинстве красного цвета. Рты были открыты. Это была тишина больших красных морд, которые набирают воздух, чтобы погромче заорать.

Вокруг Загара другие крысы пытались взобраться вверх по ограде. Идиоты, думал он. Четверых или пятерых из вас хватило бы, чтобы любой пёс пожалел о том, что был рождён. Но вы только снуёте в страхе и позволяете разобраться с собой по очереди.